– Как ты это объяснишь? Зачем ты его ударил? Это агрессия! – ни с того, ни с сего закричал следователь.
Юра, будто испугавшись, склонил голову, незаметно уставившись в смартфон. Цой оттуда подмигивал: «Забей», – выходило, как на комиксе, изо рта Цоя.
– Они сами на всех нападали там, перед насыпью, – быстро ответил Юрий.
Следователь поднялся из-за стола, подскочил и дал Юрию подзатыльник:
– Не ври мне!
Юрий еле успел зажать смартфон под ляжкой, чтобы тот не упал. Присутствие образа друга под бедром его успокаивало.
– Я не вру, – спокойно ответил Юрий, подняв голову. – Вы можете сами просмотреть оперативные видео с этого же места. Посмотреть, что было до этого события.
Следователь подошёл к своему месту, нажал на кнопку на клавиатуре перед одним из мониторов и вгляделся:
– Нет! – торжествующе закричал следователь. – Доказательство не принимается!
–Почему?
–Потому, что вопросы здесь задаю я, – со злорадством ответил следователь. – И потому, что предыдущие видео не сохранились! Программа их случайно стёрла!
– Кто бы сомневался, – спокойно ответил Юрий, и следователь не прореагировал на его наглый тон, вместо этого крикнув:
– Смотрим дальше!
На видео фокусировка шла на втором, меньшего роста, оппоненте Юрия, который стоял на насыпи, пока к ней приближался поезд. Кружком на видео был обведён Юрий. Затем появился ещё один пунктирный круг видеоредактора. Вокруг силуэта или тени человека на поезде.
Увеличение экрана показывало, как то ли дёрнул головой, а то ли кивнул Юрий. Пунктирная линия прочертила дорожку к тени на поезде, которая тоже синхронно дёрнулась. В следующие несколько неторопливых мгновений в замедленной съемке цепь охватила тело и шею жертвы, маленького садиста, и его потащило.
– Видишь? – закричал следователь. – Видишь? – он поставил ещё раз заново тот же фрагмент и сладострастно тыкал пальцем в пунктиры и линии. – Это верёвка!
– Цепь, может?
– Цепь! Не борзеть! Верёвка или цепь, не суть!
– А в чём тогда суть? – спросил Юрий.
– Это там, на поезде, был твой сообщник! Вы сговорились! Тебе предъявляется обвинение: умышленное убийство по предварительному сговору группой лиц!
Юра глянул вниз, на смартфон. Цой улыбался.
– Я ничего не вижу, – улыбнулся Юрий.
– Я бы тебя ударил, но мне нужно размяться, и тогда я из тебя сделаю котлету. Или ты признаешься, или поедешь в колонию на 15 лет. Это я тебе устрою. Я тебе обещаю.
Следователь выгнул назад тренированное тело, потянулся, сделал несколько разминочных движений руками и ногами, а потом откуда-то из-за спины выхватил дубинку и перехватил ею по столу перед носом Юрия, так что тот от неожиданности и испуга чуть не свалился со стула.
– Следующий удар будет по тебе, – улыбнулся следователь. – Кости переломаю. А сейчас танцы! – пошутил он и включил вдруг музыку, которая заорала из колонок в духе дискотеки технопопа.
– Я – Яков Петрович! – проорал через какофонию звуков следователь. – Или просто Джек!
В уши насильно вбивало свои вибрации гитарное соло, и Яков Петрович aka Джек изобразил, как наяривает на гитаре, держа перед собой в виде инструмента дубинку, и так же будто нечаянно замахал ногами; одним из ударов ударил Юрия по плечу, скинув со стула,. Волшебный телефон Юрия, упав, закрутился юлой по полу, завибрировал красным. Это была катастрофа.
Следователь взял в руку смартфон, не обращая внимания на корчащегося на полу рядом подростка. Телефон опасно мигал, и следователь, достав зарядку из стола, подключил его, оттуда же из стола вынув ещё одно приспособление в виде дубинки или палки, ткнув в корчащегося на полу Юрия. Подросток заверещал от боли.
– Как тебе удар электрическим током? Ха-ха! – доброжелательно засмеялся садист на государственной зарплате. – Теперь ты, я надеюсь, признаешься, – и Юрий в ответ кивнул головой.
Внимание палача отвлек заряжающийся и включающийся смартфон.
– Какой пин-код? Есть разблокировка экрана? Разблокировка по лицу?
Юрий корчился на полу, страдал, но помогал следователю активизировать и овладеть главным волшебным богатством. Телефон запереливался множеством красок, включаясь в руке палача.
– Ты думаешь, я тебе благодарен? Ха-ха! – опять смеялся садист, взял подростка за шкирку и кинул к стене: – Ну! Лицом ко мне! Стой! Разведи руки в стороны! Как Христос, как Христос!
– Мы ведь тут все верующие, – пошутил следователь.
На руках Юрия защелкнулись наручники, вылетев из стены, такие же хромированные кандалы зафиксировались, выскочив из стены и громко лязгнув, на ногах.
В дверь тихо, но уверенно постучали:
– Яков Петрович, как там у тебя?
– Как обычно! Работаем! – рявкнул следователь в дверь.
– Отец пострадавшего просил оставить преступника в живых. Он хотел бы лично с ним переговорить. Понимаешь?
– Да отдам я его, отдам, – засмеялся палач. – Я же отца отлично понимаю!
– Насчёт утилизации трупа будь спокоен. Проблем у тебя не будет. Отец знает, как избавляться от тел.
– Я и не сомневаюсь! – откликнулся следователь.
По двери раздался ещё один прощальный удар, и музыка технопопа, автоматически было уменьшившаяся, опять стала нарастать. Юрию показалось, что громкость музыки автоматически реагировала на мимику следователя.
Следователь увлёкся смартфоном Юрия:
– Прежде, чем ты у меня подпишешь добровольное признание, посмотрим, какие ты использовал последние приложения. Ага. Цой. Не разблокируется. Что за фигня? Как его разблокировать?
– Поднесите к моему лицу, – попросил распятый Юрий, и, когда телефон запереливался перед его глазами, сказал красной кнопке Go Emergency:
– Сила.
Телефон переспросил:
– Repeat.
И, пока следователь поучительно говорил:
– Ты нарушил ещё один государственный закон. Наши телефоны не должны срабатывать на команды на иностранных языках, – Юрий выкрикнул:
– Сила!
В кабинете заморгало освещение и заклубился дым. Под музыку, под её оглушающий рёв, из-за спины следователя материализовался из воздуха и возник поэт и композитор Виктор Цой.
Место неожиданности
Цой махнул перед лицом следователя ногой, и тот, уклоняясь от выпада, выгнулся назад, тут же засмеявшись и схватившись за кобуру:
– Меня не волнует, как ты здесь материализовался, эти хакеры иностранных государств и их агентов нас здесь уже всех достали, – сказал следователь и продолжил:
– Прежде, чем я тебя пристрелю, – улыбнулся Яков Петрович Цою, – или деактивирую каким-либо другим способом, готов ли ты ответить мне на несколько вопросов?
– Валяйте, – небрежно ответила фигура в чёрном плаще.
– Это ты помог преступнику убить невинного подростка?
– Не понял.
– Это ты, урод, был на поезде? Тоже ведь в чёрном плаще. Ты накинул петлю на шею несчастной жертве?
– Конечно.
– Ты, узкоглазый, был в сговоре с преступником? – кивнул Яков Петрович на по-прежнему пристёгнутого к стене Юрия.
– Можно сказать и так. Вообще сказать можно что угодно. Потому что тебе осталось жить очень недолго.
– Он пугает, а мне не страшно, – заулыбался следователь. – А за признание спасибо. Приобщим его к делу тоже.
Музыка продолжала играть, и под её звуки Яков Петрович деловито накручивал на ствол пистолета глушитель, в такт кивая головой и пританцовывая.
– А слабо вступить в честный поединок? – спросил Цой. – Без оружия? В рукопашную схватку?
– Что я, дурак, что ли, – ответил следователь и нацелился на Виктора Цоя.
Чёрный человек резко пригнулся, и пуля из пукнувшего пистолета прошла над его головой, ввинтившись в стену, где, впрочем, если приглядеться, и так было полно выбоин от пуль. Цой упал на спину и неожиданно пнул стоявший перед следователем офисный, на колёсиках, стул. Яков Петрович согнулся от боли, схватившись за колено:
– Сука ты. Иностранный агент.
